А что тут добавишь?

Я - не поклонник Итамара Бен-Гвира. Но к этому мне попросту нечего добавить, потому что все - чистая правда.

Итамар Бен-Гвир, News First Class - NFC, 20.12.2007
cursorinfo.co.il

Если бы я был школьным учителем, полиция разрешила бы мне проводить демонстрацию у дома министра просвещения Юли Тамир. Не просто разрешила бы, но еще и охраняла бы меня – подобно тому, как она охраняла пикеты бастующих учителей возле дома Тамир. Но я не учитель и никогда им не был. Поэтому я провел немало суток под арестом – именно за проведение демонстраций и вахт протеста вблизи домов, где проживают члены правительства. Левая прокуратура в лице заместителя генпрокурора Шая Ницана запретила мне протестовать на том основании, что государственным людям тоже нужен отдых, и мои демонстрации являются "вторжением в частную жизнь".

Если бы я и мои товарищи были школьными учителями, мы могли бы сколько душе угодно перекрывать дороги. И ничего нам бы за это не было – как ничего не было учителям, практиковавшим подобную форму борьбы в ходе недавней забастовки. Но мы – не учителя, поэтому подвергались аресту, едва только возникала идея устроить демонстрацию на проезжей части. Вспомним, в каких резких выражениях судьи Фрокача, Бейниш и Арбель высказывались по поводу перекрытия дорог: "Перекрытие дорог подобно удушению демократии и представляет собой первостепенную угрозу общественному спокойствию. Каждый, кто перекрывает дороги, даже если это 12-летний ребенок, должен понести наказание по всей строгости закона. Суды должны приговаривать таких людей к тюремному заключению или, по крайней мере, к домашнему аресту сроком на год-полтора – до тех пор, пока выселение поселенцев не будет завершено". Но и потом, говорили они, должно быть выдвинуто обвинительное заключение, так как перекрытие дорог – тяжелейше правонарушение, карающееся сроком до 20 лет тюрьмы.

Если бы я и мои товарищи были школьными учителями, на нашей стороне были бы лучшие силы израильской журналистики, умеющей, оказывается, быть фрондерской, задиристой и бесстрашной. Мастера пера и острого слова помогали бы нашей борьбе, подобно тому, как они восхищались учителями, поджигающими покрышки, перекрывающими дороги и срывающими мероприятия с участием главы правительства. Пишущая братия назвала "праздником демократии" тот день, когда учителя перекрикивали главу правительства и мешали ему произнести речь. Но, к сожалению, мы – не учителя, поэтому неоднократно становились объектом нападок со стороны лицемерной прессы, клеймившей нас "врагами демократии", и требовавшей "арестов и самых строгих мер – судить и сажать, судить и сажать".

Если бы я и мои товарищи были школьными учителями, весь "прогрессивный" Израиль подстрекал бы нас нарушить постановление суда и продолжить борьбу – как произошло, когда суд вынес приговор, обязывавший бастующих учителей вернуться на рабочие места. Пресса откровенно подзуживала, предостерегала от капитуляции и призывала учителей к продолжению забастовки, несмотря на приговор суда. А что было, когда я и мои товарищи позволяли себе усомниться в справедливости судебных вердиктов? Сколько грязи вылила на нас та же самая пресса, тут же покрывшая нас с головы до пят ярлыками "подстрекателей", "бунтарей", "врагов демократии" и т. д. и т. п.!

Что касается меня, то я не имею ничего против учителей и их борьбы. Напротив, я всем сердцем поддерживаю и учителей, и студентов, и репатриантов из Эфиопии, и инвалидов, и безработных. И всех униженных и оскорбленных в нашем царстве-государстве. Но почему всем им – можно, а мне и моим единомышленникам – нельзя?

Почему лживая система, лицемерные суды, продажная пресса и кривобокие "борцы за права человека" позволяют бороться за свои права всем, кроме одного только сектора в израильском обществе – еврейских поселенцев?